Слесаря - 1984. Часть 3
16 апреля 2016 г.
"Мы опускаемся!" прочитал я в который раз. Витька, ты впускаешься! Я опускаюсь, когда меня опускают, но зато когда я опускаю, то поднимаюсь, он тупо задумался, главное, балласт вовремя скинутьЙ в жопу поморщинистей!
Настал черед обидеться Владимиру Иванычу: Я бы тебе, Витька, и не дал! Ты просто момент выбрал, если б момент не выбрал, с хреном бы ты остался!
Правильно Аркадий брешет с вами, пидаразами, расслабляться нельзя! Да хватит вам, козлоёбы! донёсся с пола мальчишеский альток Вафли: айда лучше на дамочку из сборочного поглазеем. Дамочки, они вреде ириски: и сосёшь её, и лижешь со всех сторон сладенькая.
Вафля игриво лизнула носик дремлющей ПТУшницы. Лады, мужики! Аркадий поднялся и мощно, аж пёрднул, потянулся, дело говорит баба-дура, айда дамочку выручать! Вампир ее там нас-мерть заебет! Заебет... равнодушно согласился мастер, так, на то и Вампир.... Тут только я сумел отдышаться и оглядеться. "Ночная" кипела вовсю. По коридорам из цеха в цех носились голые белые люди, они хватали друг друга, прижимались друг к другу, лизали и мастурбировали, строили друг из друга замысловатые пирамиды; потом всё это рассыпалось; искажённые страстью лица выглядывали из полумрака. М-м-мЙ! из темноты вырывался короткий стон. Вслед за ним смешанное душное дыхание двух организмов заполняло далёкое пространство. Пахло потом. Всюду на полах сияли лужицы человеческие выделения смешанные машинным маслом и металлическим запахом оборудования создавали неповторимый аромат "ночной"... ...
Аркадий! Куда ты меня тащишь? мы двигались по коридору. По моим представлениям коридор выходил к полигону, то есть на улицу. А как же твоя дамочка с Вампиром? Толик... от бега Аркадий захлебывался: давай скорее... Уже, кажется четвертый час... Самое главнее будет здесь...
Распахнув оцинкованные двери мы вылетели на полигон. Циклопическая забетонированная площадь была ярко освещена с четырех углов падали лучи прожекторов, противоестественно бледны казались люди, громадная и тяжелая их масса, тестообразно выплывающая изо всех щелей. Тяжелые, промасленные робы, форменные халаты, строгие костюмы администрации люди двигались и мне казалось, что движение их определенно по прошествии десяти минут толпа превратилась в стройные колонны, подковой охватившие площадь. Снаружи располагались два ряда здоровых рабочих, вооруженных монтировками и отвертками. Охрана?
Аркадий кивнул: Конечно! Мало ли, какая сволочь на огонёк заглянет... Объект-то секретный! ухмыльнувшись, Аркадий махнул рукой к противоположному концу полигона.
Оттуда, из чёрной дыры сварочного цеха доносился все белее грозный шум не разобрать было, те ли пение, то ли вой оглашали воздух, заставляя людей напряженно вглядываться во мглу... Что это за бред?! я спросил это тихо, словно боясь нарушить общее напряжение; я спросил это так тихо, чтоАркадий даже не расслышал меня. Взгляд его был устремлен вместе с тысячам других взглядов в одну точку. "Самовар..." угадывал я по движениям губ. Признаюсь, мошонку мою подтянуло к животу, когда я различил прецессию медленно выплывающую из темноты. Люди в оранжевых фуфайках пели: зловещие, мутные слева, подчиненные прихотливой музыке эхом лязгали в окнах цехов "Р-р-ре-во-лю-ци-я-я-я! Это бы-ы-ло в воскресе-е-е-нье...". Я не заметил сразу того, что скрывалась в толпе певцов. Там жилистые руки держали носился на которых покоилось исполинское тело, едва ли могущее принадлежать человеку. Не это был человек... Он показался мне страшен: все его конечности отсутствовали и руки, и ноги были "отхвачены" под корень, над мешковатой тушей дыбилась седая косматая голова. Свет прожекторов ударил в нее и я вздрогнул. Аркадий!.. рожа монстра казалось мне знакомой. Да, да... Аркадий хрипло хохотнул: это Готлиб... Старик помнишь, на проходной сидит? Сегодня будут жертвы... Это нас порадует!
Люди в фуфайках запалили дратву на черенках, вымоченную в кузбасслаке факелы. Погасли прожектора и пре-цессия замерла. Бля-я-я!.. зарычал, заворочался человек на носилках и, казалось, вся страсть, похоть толпы отразилась в этом сдавленном выдохе.
Два электрика споро тянули к носилкам электрические кабели. Рядом с инвалидом располагался высокий сутулый человек в спецовке маляра. Кто это? Да сын его, Колюня... С лета устроился на работу. Ты гляди лучше, сейчас не до базара, Аркадий весь был устремлен к странному действу, разыгрывающемуся на полигоне.
Инвалид кивнул. Маляр перекрестился и сдёрнул мешковину, стягивающую тело монстра. Словно жердь поднялась вслед за покровом фаллос толщиной в руку достигал полуметра длины, на конце он был раздвоен! Инвалид не нагибаясь облизнул своё орудие. В свете факелов оно казалось было раскалено кровавые головки змеиными языками высовывались из крайней плоти, корень был массивен и груб. Бл-я-я-а-а-а?!! Пасть инвалида раскрылась, осязаемое зловоние наполнило воздух ноябрьской ночи. Долгий, как плач. призывный вопль вселял в нас дрожь.
То, что я видел дальше, оказалось выше моих сил. Владимир Иваныч и наш мастер как только я их раньше не различил в толпе подвели под руки к носилкам извивающуюся девчонку ту самую ПТУшницу, что мы заперли в подсобке."Для самовара" пронеслось у меня в мозгу.
Зацепив ее ноги монтажными клочьями, рабочие крепко развели их в стороны. Мощные руки вскинули тонкое тело и будто два кинжала вонзились в нее. Монстр глухо рычал... Двухголовый фаллос тяжелыми толчками пробивался во влагалище и анус девушки одновременно оба её отверстия были уже окровавлены, когда инвалид прикрыл глаза. Электрик схватил кабели. Два электрода вонзились в морщинистые яйца и девушку, бездыханно распластавшуюся, насиженную на двуглавый сук подбросило. Она завизжала и толпа подхватила этот звук понесла его надсадным гулом по площади тысячи членев выплевывали семя, тысячи рук дрочили, скребли все, что только могло исторгнуть наслаждение. Обнаженные набрякшие груди, жирные бёдра женщин, выставленные чёрные лобки у меня помутилась в глазах... Экстаз захватил рабочих. Бросив окровавленную ПТУшнипу на бетон, Владимир Иваныч отбежал от носилок и дико зыркая спустил штаны. Трахните меня, ну, трахнете меня! оглашал полигон густой бас бородача. От толпы отделилась дюжина рабочих и крупное тело Владимира Иваныча карасем забилось в их руках.
Какая-то старуха бросилась мне на шею и взасос поцеловала. Халат ее пах опилками и мусором. "Уборщица!" мелькнуло в голове. С силой ударив старуху ногой под дых, я кулаком уже поймал летящую на меня морду. Рухнув, старуха икнула и затихла.
В это время на "самовара" водрузилась другая женщина. Снова удар током, снова женский сипящий визг; ещё одна несчастная распластана на площади. Толик?.. прошипел Аркадий, ты видишь, как он кончает! Триста восемьдесят на каждое яйцо! Промток! И все!.. Жертву! взревел инвалид. Площадь вздрогнула. Жертву!!! глаза инвалида горели. Толпа смолкла. Тишину нарушало тяжелое дыхание тысяч туш. Люди замерли, словно зачарованные. Посреди площади ворочался Владимир Иваныч с изнахраченной задницей ... Из примыкающего гаража на полигон выкатил грузовик, на пло-щадке которого находился крупный, цивильно одетый человек с "крокодиловой" папкой. Главный инженер! шепнул Аркадий: в папке приговор. Человек с папкой аккуратно одел очки и поднял мегафон: Дорогие товарищи! Ночная идет к концу. В папке наряд, в который вписано имя жертвыЙ МинуточкуЙ.
Народ затаил дыхание. В мертвой тишине я слышал биение сердца стоящего рядом Аркадия. Имя жертвы!.. человек набрал воздух, сама его поза стала значительней... Имя жертвы: Охлебинин Виктор, слесарный цех, седьмая бригада. А а а... вздох облегчения полетел над толпой. А!!! это кричал неудачник, мой только-только товарищ. Понурив голову Витька вышел на площадь. Тут же два санитара из медпункта подошли к нему и протянули отточенный металлический предмет, похожий на меч видимо, ополовиненные ножницы по металлу.
Люди в фуфайках снова затянули протяжное: "Р-р-революция-я-я-а-а!". Витька принял "меч" и упав перед самоваром на колени оглядел толпу. Взгляд его был мутен
